Классические тексты, прочитанные когда-то в детстве и благополучно забытые потом, любопытно порой перечитывать спустя много лет. Казалось бы, привычно-знакомое содержание может вдруг неожиданно открыться с совершенно неожиданной стороны.
Для меня очередным примером такого неожиданного повторного прочтения стал пушкинский «Пророк»:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Давно известно, что поэт, сочиняя стихотворение, оттолкнулся от фрагмента из 6-й главы книги пророка Исайи. Приведу его, поскольку в сравнении двух текстов и открывается то, что теперь меня «зацепило» у Пушкина:
Исаия 6: 1-8 —
И там и тут есть понимание автора о том, что его язык грязен.
Ангел у Пушкина поступает радикально – вырывает проблему с корнем и вкладывает жало змеи. Впрочем, понятно, что проблема даже не в языке, важно изменить сердце – и тогда тот же язык, что говорил празднословно и лукаво, начнет говорить совсем другое.
Пушкин и здесь поступает радикально – не надеясь изменить испорченное сердце, ангел просто вырывает его, как и язык. Нет сердца – нет проблемы: он вкладывает вместо него пылающий уголь (очевидно, тот самый. с жертвенника) — чтоб жег и заставлял шевелиться жало во рту.
Пушкин использовал всю силу своего поэтического таланта, чтобы заворожить читателя силой созданных им образов – вырвал язык! вырвал сердце! вложил змеиное жало! вложил уголь! человек лежит мертвый – но чудесным образом оживляется и зомби с углем вместо сердца идет говорить – во рту шевелится жало..
Поэт с одинаковой яркостью показал как свой литературный гений, так и собственное восприятие Бога из Библии. Не стоит обманываться внешней «библейской» картинкой – по своему восприятию Библии поэт на момент написания пророка недалеко ушел от подростковой «Гаврилиады». Тогда целью было сознательное кощунство, сейчас – поэтическое упражнение «по мотивам» ветхозаветных пророческих историй. Но искусство не врет – и поэт для духовного читателя своим текстом сам же поставил себе «диагноз», показал свое личное видение Бога.
Бог Пушкина – страшен. Человек для него – сырье для эксперимента, инструмент для выполнения определенной задачи. Чувств у него к человеку, судя по его жестам и методам работы, нет никаких. Хотя поэт и отталкивается от библейской истории, его Бог — это не Бог израильского народа. Это бог скорее одного из народов, окружавших израильтян – Хамос, Баал-Зебул (Вельзевул), Дагон. Это слишком хорошо узнаваемая бесчувственная жестокость типичного языческого бога.
Сравним поведение ангела у Исайи:
Да, проблема с языком действительно стоит –
Иакова 3:5-6, 8 —
Бог в Библии также понимает, что основная проблема все же не в языке –
от Матфея 15: 10-11, 18-20 —
Вырвав язык, сердце не изменишь.
Радикальность ангела у Пушкина слишком узнаваема – «нет человека — нет проблемы!» Вырвать с корнем и язык и сердце (то, что нельзя исправить) уничтожить вместе с проблемой самого человека – слишком узнаваемо, слишком предсказуемо, слишком по-человечески!
Господь в Библии потому и непостижим, что, радикально обходясь с грехом, не губит вместе с ним человека – носителя греха! Он работает с нечистым языком и испорченным сердцем, чудесным образом излечивая и преображая то и другое.
У Исайи ангел не вырывает языка, а касается губ углем с жертвенника. В худшем случае это вызовет лишь небольшой ожог. У Исайи ангел КАСАЕТСЯ углем губ, а не ПРИЖИМАЕТ его к ним – т.е. не ставит целью сжечь губы!
В одном жесте видно проявление заботы и любви.
Господь во сне показывает Исайе свою славу – показывает Себя Самого! Понятно, что это картинка, образ, но даже она столь выразительна, что Исайя был потрясен! Даже ангелы вокруг Господа использовали большую часть крыльев, чтобы закрывать лица и ноги (жест, показывающий, что они не могли видеть его славы и не могли вынести осознания своего несовершенства в его присутствии). Но Его присутствие не подавляет! У Пушкина оживший зомби получает приказ-инструкцию – «иди и делай». У Исайи Господь спрашивает: «кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?» — дает свободу выбора человеку, видящему Его славу.
И не случайно Исайя реагирует на все виденное словами «Вот я, пошли меня!» Свободный выбор человека, с теми же самыми языком и сердцем – но получившего откровение, способное изменить его кардинально, и при этом оставить живым человеком…
От Луки 10:21 —
Цель статьи – не в то, чтобы «лягнуть» великого поэта. Мой мотив лучше всего выражают эти слова Иисуса – кто я такой, чтобы мне в Библии был открыт такой характер Бога, которого там не сумел увидеть гениальный поэт и писатель? Слава и хвала Ему за Его милость!
Ситуации, подобные истории с пушкинским пророком – лишняя причина понять, как безмерно много было дано мне и прочим «младенцам», «не сильным», «не благородным», «не мудрым по плоти»..
автор: Михаил Калинин
• Об авторе >
• Все публикации Михаила Калинина >
